История деревни Ишкуль

Деревня расположена очень удачно в смысле спокойной жизни в смутные времена, вокруг непроходимые болота, озера и леса. Подойти к деревне мог только знающий человек. В озере рыбы было много, хватало всем. Окружающие леса были источником снабжения неисчерпаемых растительных припасов – ягоды, грибы, а также живности, еще в середине прошлого 20 века, возможно, было добыть зайца в петлю даже детям, ну а взрослым - лося, косулю и кабана. Действительно богатый край.

Население – старожилы (чалдоны), смешанное русско-татарское, постепенно разбавлялось пришлыми людьми, в основном ссыльными. С середины 19 века деревню стали активно заселять переселенцы. Так одними из первых прибыла семья Ананьева Федора Ивановича из Вольского уезда, Саратовской губернии, Антон Викентьевич Ливанович - за участие в польс­ком мятеже 1863года был приговорён к 20-летней каторге, которую впоследствии заменили на пожизненную ссылку в Сибирь. Семья обосновалась в деревне Ишкуль. По воспоминаниям другого жителя деревни - Окши Якова Константиновича - его предки были родом из Екатеринославля. Судя по фамилиям жителей деревни, можно предположить, что многие из них являются переселенцами из Украины и Бе­лоруссии, центральной части России. Например, среди жителей дерев­ни встречаются фамилии Данко, Герасименко, Радюша, Притыко, Рудак, Окша.

Старейшими жителями деревни до революции можно назвать семьи Бакановых, Кузнецовых, Черёмушниковых, Гудусовых, Люляевых. По свидетельству старожилов, чалдоны   поначалу с неохотой принимали приезжих, им даже не разрешалось брать воду в озере. Приезжие селились отдельно, поэтому один край деревни назывался Сибиряцким, а другой – Хохлацким. Но постепенно отношения с коренными жителями налаживались, и через некоторое время многие семьи были уже в родственных отношениях. 

К началу 20 века многие жители имели крепкие хозяйства с 5-7 коровами, 3-5 лошадьми, мелким скотом и птицей. Детей в семьях было 5-7, хотя рожали много, смертность была высокой. Жили все вместе, иногда отделяя старших, женатых уже сыновей, ставя им дом рядом с родительским. Поэтому часто на одной улице в деревне можно было увидеть дома двух братьев, живущих по соседству, или дом отца и сына.

Жилища крестьян чаще были рубленные из дерева, но были и глиняные набивные дома, их стены делали из глины смешанной с навозом и рубленой соломой. Глину месили либо ногами, либо с помощью лошадей, потом заливали полученную массу в опалубку из жердей. В критических ситуациях рыли землянки. Копали яму, стены защищали от холода и осыпания плетнем из прутьев, стены по возможности поднимали над уровнем земли, устраивали в них окна. В такой землянке семья могла прожить несколько лет. Деревянные дома чаще всего состояли из двух комнат, так называемая изба - пятистенка, которая обогревалась русской печкой. Устройство печи было настоящим событием: искали, добывали специальную глину, смешивали ее с конским навозом и «били» печь. Глину набивали в опалубку постепенно, слоями, формировали лежанку и горно для готовки еды, плит в то время не делали, поскольку были трудности с приобретением металлических деталей, обязательный элемент – заслонка для трубы была в большой цене. Трубу изготавливали из подручных материалов – кирпича, обрезков труб и т. п. Пол был либо деревянным, либо из той же глины с добавлением навоза, это препятствовало образованию пыли, пол не размокал при попадании влаги, каким-то образом защищал от размножения паразитов. Иногда пол застилали «пластами» – снятыми пластами дерна травой вверх. Стены домов рубили чаще из березы, в этой, подтаежной зоне, строевого хвойного леса нет. Его можно было привезти из северных районов. Стена дома получалась не очень толстой и, следовательно, плохо сохраняла тепло, поэтому, изнутри дом штукатурили: набивали т.н. дранку – ветви деревьев, либо длинную щепу стволов, затем обмазывали той же глиной с навозом. Сверху штукатурку белили известью или мелом. Потолок был либо из досок (плах), либо оштукатуренным, как и стены. Практически в каждой избе были устроены полати – досчатый, как бы сейчас сказали, подвесной потолок, на расстоянии не более метра от потолка в том помещении, где была печь. Полати использовали для хранения и сушки одежды, сушеных продуктов. Там обычно спали дети, поскольку на полу было холодно, а железные кровати были большой редкостью, да и семьи были большие. Если дом был большой - ставили вторую печь – только для обогрева, называли ее «контроманка», (видимо искаженное «голландка»), обычно круглой формы, облицованной листовым железом. Основное отличие от других печей – отсутствие заслонки, дверца была особенной с затяжным болтом для герметичного закрывания. 

Освещали жилье лучинами – длинные сухие щепки, установленные в держалку над сосудом с водой, защищавшим от пожара, или жировиками – небольшим сосудом, в котором в жире плавал фитиль. Керосиновые лампы были редкостью, по причине дороговизны самих ламп и керосина. Если у кого-то они и были, то зажигались по большим праздникам. Чаще крестьяне вставали с рассветом и ложились спать с наступлением темноты.

Молодежь летом веселилась у костров, а в холодное время собирались у кого-то в одной, большой избе. Недалеко от входа в дом устраивали дворы для содержания скота и другой живности. Стены делали из обмазанного глиной частокола или плетня, либо, как вариант ставили вертикально бревна с вертикальными же пазами, куда горизонтально закладывались бревна небольшого диаметра. Высоту помещений делали минимальной с целью экономии материалов. На зиму у коровника устраивали утепленное помещение для скота и птицы. Внутри рыли яму, снаружи стены и крышу забрасывали навозом, световые окна делали из ледяных пластин. Крыши были крыты соломой или дёрном (как, впрочем, и крыши домов). Иногда, в особо лютую зиму, молодняк (телят, овец), заносили в дом. Нередко можно было увидеть в доме и птицу: кур, гусей. В хозяйстве держали коров, овец, свиней - редко, различную птицу, лошадей держать не разрешали, часто в качестве тягловой силы использовали и быков, поэтому держали их по два лета. Во всех домах были кошки и собаки. Усадьба была огорожена забором, плетеным или из частокола. Туалетов, как отдельное строение, до конца 50-х годов не сооружали, нужду справляли на скотном дворе.

Обязательная постройка – баня - устраивалась подальше от дома, обычно в конце огорода, на несколько семей. Мылись еженедельно по субботам. Топили по очереди, в обязанности дежурного входила заготовка воды и истопка бани. Редко топили по-черному, т.е. печь без дымохода, чаще по-белому. Воду брали в колодцах, которые были практически в каждом дворе, их глубина 7-9 м.

Огороды в деревне были большие. Сажали картофель, свёклу, репу, редьку, огурцы, много капусты, морковь, горох, бобы. Жили единолично. Каждая семья трудилась на своей пашне, сеяли различные культуры: пшеницу, рожь, овес. Для скотины заготовляли сено. Многие семьи на лето уезжали на отдаленные пашни, позднее на сенокосы, там и жили, приезжая только в субботу в баню. Дома по хозяйству оставались старики и дети. Женщины трудились вместе со своими мужьями, а также заготавливали на зиму грибы и ягоды, которых было в достатке, так как рядом с деревней находились сосняки, где вдоволь можно было нарвать ягоду: бруснику, голубику, клюкву.

“Жилой” сосняк был сразу за огородами, а “Большой” тянулся вдоль озера Ишкуль. В изобилии заготавливали смородину, малину, клубнику, ягоду чаще всего сушили или варили в русской печи. Солили грибы. Мужчины ловили в озере рыбу, охотились. Жили в деревне небогато, но дружно, умели работать и отмечать праздники. Собирались семьями, приглашали родственников. 

Продуктами питания, в основном, были овощи с огорода и дары лесов и полей. Денег не было, поэтому продукты из магазина были большой редкостью. Овощи хранили в погребах, очень много солили капусты, в деревянных бочках, в основном долями – половинками, четвертинками. Солили огурцы. Помидоров до конца 50-х годов не было. Мясо все сдавали в зачет налогов, ели его по большим праздникам, как и яйца. Свиней не держали, потому, что после забития животных надо была сдавать шкуру, а ее отделение и обработка очень трудоемкий процесс.

Спиртные напитки были собственного изготовления, в основном «бражка» и брага под самогон. Бражку делали следующим образом: из ржаной муки катали колобки размером чуть больше куриного яйца. Сушили их в русской печи. В кипяченую воду, обязательно с озера, в глиняные горшки закладывали сушеные колобки и хмель, пропорции надо было выдерживать строго. Если хмеля много напиток будет горький, при других нарушениях может прокиснуть. Напиток начинал бродить говорили «бражка ходит». После того, как «отходит», горшки плотно закрывали и опускали в подпол, бывало, даже их прикапывали. Чем дольше бражка стояла, тем была ядренее и крепче. При открывании бурлила и выделяла газ не хуже современного шампанского. Самогоноварением заниматься было запрещено под страхом уголовной ответственности. Но все равно жители этим потихоньку занимались. Брагу ставили на картофеле, который предварительно подмораживали и сахарной свекле. В качестве дрожжей использовали все тот же хмель. Перегоняли на аппаратах, изготовленных из подручных средств. В качестве змеевика использовали ружейный ствол, вставленный в корыто, наполненное водой и снегом. В качестве бака использовали большой чугунок с крышкой из кастрюли с соском, все неплотности герметизировали тестом. Винокурением занимались только зимой, летом было не до этого. Напитки обычно готовили под большие праздники: пасха, крестины, окончание страды, свадьба.

Праздник обязательно сопровождался пением песен и танцами. Спиртного потребляли мало. Особым шиком считалось пройтись по деревне с пением песен под гармошку, причем, чем громче пели, тем считали, что праздник очень удался. Съездным праздником деревни Ишкуль считал­ся старый Новый год. Отмечали и религиозные праздники, правда, сво­ей церкви в деревне не было, ходили в Строкино.

Улицы в деревне были широкие, но делать палисадники возле дома, было не принято. Сейчас, когда деревни уже давно нет, сохранились кусты акации и черемухи на месте, где стояла школа. Понятно, что эту традицию завезли учителя из других регионов.

Одевались в деревне просто – из того, что можно добыть в лесу и сделать своими руками. Для производства тканей сажали лен и коноплю, потом производили домотканое полотно. Белья, как такового не было. Женщины носили длинные рубахи «станок», из полотна потоньше и побелее, в форме мешка с отверстиями для рук и головы. Для мужчин холщовые штаны и длинная рубаха под поясок. Праздничный вариант одежды тот же, отличался лишь расшитыми узорами. Причем, у каждой хозяйки был свой, фирменный вариант росписи. В холодное время поверх одевали шабуры и зипуны. Шабур – верхняя одежда в виде халата, сотканный изо льна или конопли, под поясок. За пояс практиковали засовывать различный инструмент, например топор или серп. Зипун – тот же вариант верхней одежды, только более дорогой, скатанный из шерсти. Обувь – летом лапти из ивняка, зимой валенки, редко сапоги. Причем, для экономии шерсти, валенки могли быть комбинированными, низ нормальный, верх брезентовый. Овечьи шкуры и шерсть сдавали в счет налогов, поэтому часть одежды делали из собачьих шкур – рукавицы, жилетки, дохи, унты. По тем же причинам редко вязали варежки и носки, не говоря уже о свитерах и кофтах.

Хоронили покойников на старом татарском кладбище, недалеко от озера, потом кладбище перенесли за деревню, к дороге на Малиновку. Обряд захоронения старинный, православный. В могиле выше гроба устраивали досчатые полати, эта традиция сохранилась вплоть до наших дней.

С приходом Советской власти заметных перемен в жизни деревни не произошло: так же жили единолично, так, же работали на поле, так же обрабатывали землю. Изменения в жизни деревни начали происходить в конце 20-х годов. Вначале, когда стали организовываться первые артели, принимали желающих. Кто не хотел вступать - облагали налогом. Но когда стали образовываться первые колхозы, то жители деревни Ишкуль, как и миллионы людей, почувствовали на себе некоторые перегибы Советской власти. При создании колхоза началось обобществление скота, скотину сдавали постепенно, себе оставляли только молодняк и птицу. Колхоз назвали именем Ворошилова.

Но вначале в колхоз вступали не все, некоторые продолжали вести   единоличное хозяйство, такие семьи раскулачивали. На Ишкуле это были семьи Ананьева Якова Ивановича, Ананьева Степана Ивановича и Кузнецова Гаврилы Романовича. Они втроем купили молотилку, давали пользоваться людям, а за это брали деньги. Их как врагов народа раскулачили, увезли вместе с семьями в Васюганье, за болото, скорее всего на Кулай. Дома забрали. Ананьев Яков Иванович вернулся больным, вскоре умер, а ещё раньше умерла его жена, ребятишек взяли родственники, двоих отда­ли в детский дом. Кузнецов Гаврила Романович с места ссылки сбежал вместе с семьей в конце лета 1930 г. Долго прятались в бане, в Ишкуле, потом объявили, что раскулачивание было ошибкой и стало возможно выйти к людям.

Так, Кузнецова Степана Романовича заб­рали в конце 1930 г. по линии НКВД, срок 10 лет ИТЛ отбывал на севере, потом был отправлен на спецпоселение в Казахстан в район Семипалатинска, где воссоединился с семьей. Осудили за вредительство: пас лошадей, ночью уснул и не заметил, как одна кобыла подпалила бок у костра, утром ее запрягли и погнала на работу, натерла упряжью ожог до глубокой раны, выбыла из строя.

Первым председате­лем был 25-тысячник из Омска, одним из первых председателей кол­хоза был Петр Евдокимович Бадьялов из Бражниково. Позднее при колхозе было открыто машинное товарищество, организатором стал Краснов Петр Исаевич. Со временем в колхозе построили хорошие базы для скота, кузницу, пилораму, ветряную мельницу, молокозавод. 

В деревне была своя школа. В 1925 году там работал учитель из Большеречья Кардов Самсон Николаевич. Позднее в школе работали Красникова из Тары, Предтеченские - Борис Аркадьевич и его жена Зинаида Ивановна, Анна Никифоровна Уткина. Писали, на чём придётся, на любой бумаге, учебников было мало, света не было, пользовались керосиновой лампой. Позднее школа стала 7-летней. К тому времени в деревне был клуб, больница, почта, сельский совет, магазин. Электричество появилось в 1954 г, от своего дизель-генератора, чуть позднее в каждой избе заговорило радио. Зимой свет включали с 6 до 19 часов, летом – по необходимости, график утверждал сельский сход.

После войны, в начале 50-х годов, в школе работали учителями Подгол Михаил Филиппович, Блинкова Вера Станиславовна, проживающие ныне в Колосовке. Так Михаил Филиппович Подгол вспоминает, что работал он в Ишкульской школе после окончания Колосовской средней школы в 1952-1954 году. Директором школы в то время был Москов Семен Фролович, педколлектив состоял из 8 человек - из учительских институтов европейской части СССР и Тарского педучилища.

Школа располагалась в трех рядом стоящих пятистенных домах с печным отоп­лением. Классы однокомнатные, количество учащихся - 8-12 человек. В школе учились дети из Малиновки (Вишнёвое), Азаново, Ватулино, Некрасово. Учащиеся, так же как и учителя, жили на частных квартирах, в субботу на выходной день уходили пешком домой. Коллектив учителей был молодой, дружный, возраст некоторых учителей был таким же, как и уче­ников, которые не учились из-за войны. Жители деревни относились к школе и учителям очень дружелюбно и уважительно. Занимаясь физкультурой в школе, учащиеся принимали участие и в районных соревнова­ниях, где занимали призовые места. В Колосовку на соревнования добирались на лыжах или на лошади, которую выделял колхоз. Председа­телем колхоза в это время был Чернов А.И.. Зарплата Михаила Филипповича в то время была 600 рублей. 3а два года работы он купил себе костюм, ружьё двуствольное, гармонь, велосипед. Работал М.Ф. Подгол до ухода в армию.

Вера Станиславовна Блинкова вспоминает, что ученики были прилежные, внимательнее, занимались усердно. Директором тогда уже был Никитин Иван Ильич. Вере Станиславовне запомнились жители деревни: трудолюбивые, приветливее, дружные казалось, что сама природа к этому располагала: красивое озеро, кругом поля, леса, богатые грибами и ягодами. 

К концу 30-х годов жизнь в деревне стала входить в нормальную колею, если бы не война. В 1941 году десятки мужчин, ушли на фронт. Все тяготы работы в поле, на ферме, в доме легли на плечи стариков, женщин, детей.

В 1942 году была организована женская тракторная бригада, бригадиром   стала Данко Фёкла Антоновна, в бригаду входили Машинская Анна (из Машино),

Борисова Анна, Баканова Панна, Родная Лиза (из Вороновки), Бодрова Анна, Ливанович Мария. Многие женщины работали прицепщицами. Во время войны  подростков отправляли учиться в ФЗУ (фабрично-заводское училище), в Омск, оставляли там работать на заводах. Женщины и дети постарше ездили на лесозаготовки, доили коров руками, в группе у каждой по 16 голов, корма заготовляли сами. Но, несмотря на все трудности, выстояли. Потом, с фронта стали возвращаться мужчины, но потери были большие: более 30 односельчан не вернулись домой.

В конце 50-х начале 60-х годов в связи с политикой партии и правительства началось укрупнение колхозов. В 1959 году колхоз имени Ворошилова стал отделением колхоза «Красный Путь» что находился в соседней деревне Малиновка (Вишневое). В том же году закрыли семилетнюю школу, оставив в деревне только начальную. Люди начали разъезжаться. Большинство жителей деревни Ишкуль обосновались в Колосовке. Последними покинули деревню Окша Яков Константинович и его жена Александра Романовна в 1972 году.

Деревня Ишкуль, просуществовавшая около 200 лет, исчезла с лица земли. И сейчас, проезжая в Вишневое, можно только по некоторым признакам догадаться, что на этом мес­те была деревня. Остался лишь небольшой зеленый островок черёмух, акаций, сосен, где когда-то стояла школа. В роще у дороги можно заметить старое, заброшенное деревенское кладбище.

Но часто бывшие ишкульские жители и их потомки, приезжают сюда, чтобы отдать дань памяти предков, собирать на родных полях ягод и грибов, порыбачить на озере, которое считается в округе одним из самых богатых рыбой. Видимо родина не хочет отпустить от себя тех, кто родился и прожил здесь долгую, хотя и трудную жизнь.